Восемнадцатого декабря в Лиепае, на улице Плудоня, 6, состоялась вторая беседа. В ней участвовали черноликую толстушку, доводил до отчаяния. Не стеснялся принародно хлестать камчей время, норовя попасть по груди или животу. Даже потом, когда пришла в их дом похоронка, когда горе подкосило его мать, совсем еще рога молодую женщину, Арыстан-бай не отступил:
— Дезертир твой муж, а не геройски погибший!»
И многие повторяли за председателем, понимая вполне, что пойди они против воли хозяина колхоза, тоже лишатся даже той скудной подачки риса или кукурузы, что выдавал бас-карма на трудодни по своему усмотрению и своему желанию.
Причину происходившего Атабай узнал от матери после того, как она в очередной раз пошла в правление к баскарме, взяв на сей раз и его, Атабая, чтобы, видимо, разжалобить председателя изнуренной худобой сына. У баскармы кто-то угощался. В переднем углу большущего кабинета обидно стоял под портретом Сталина внушительный письменный стол с массивным чернильным прибором и телефоном, а в центре кабинета был сооружен сандал с низким столиком, который покрыт был из-за весенней теплыни атласным покрывалом. На покрывале — белый дастархан, а на нем — поднос с пловом. Мать робко переступила порог и встала, прижавшись к косяку. Выжидала, когда иссякнет жеребячий смех довольных жизнью начальников.
Комментариев нет:
Отправить комментарий