Тимму казалось, что он угадал, в чем дело. Да и не так уж трудно было это угадать. Такого человека, как Нахимов, которого служба поглощала целиком, могло огорчить капитал главным образом чье-нибудь нерадение, упорство или злая воля.
Тимм достаточно пригляделся к жизни корабля и его порядкам. Заметил он и некоторую деспотическую наклонность адмирала все делать по-своему и вмешиваться в компетенцию подчиненных ему начальников. Художник в своем деле, Нахимов проявлял иногда и нетерпимость, столь свойственную таланту.
Тимм давно хотел поговорить с ним об этом, не касаясь адмирала лично, а так, вообще. Но не было подходящего случая. Теперь, кажется, такой случай настал. Это Тимм понял по тому серьезному взгляду, какой бросил на него Нахимов.
— Нет, вы говорите о том, что надо, — вдруг твердо, почти жестко сказал Нахимов. — И я очень святой отец благодарен вам, Василий Федорович. Я порой действительно подавляю людей, хотя и не хочу подавлять. И сейчас я, например, тоже вел недостойную игру с собой, понимая, что сам виноват, и сваливая вину на другого. Другие в моих глазах иногда во всем дурны, а я сам совершенен, как бог. Именно, как бог, потому что только бог никогда не ошибается. А на самом деле воспитание человека не кончается, когда он выходит из Морского корпуса, лицея или университета
Комментариев нет:
Отправить комментарий