Вы предатель.

Значит, была другая сила в Германии, которая уже сейчас,— когда старую еще не снесли на погост,— осмелилась прорваться наружу, осмелилась вторгнуться в комнату командира батареи и там, в спокойных и разумных словах попыталась толкнуть его на бесстыдно опасное решение.
— Вы предатель,— как-то неуверенно прошипел Залигер.
— Я не трус, господин вопрос капитан, и не предатель своего народа,— сурово отвечал тот.
Тогда Залигер схватил трубку и с лихорадочной быстротой стал крутить ручку. Тот, другой, стоял неподвижно как статуя. Но вот он ожил, шагнул к капитану, вынул правую руку из кармана, протянул ему потрепанное удовлетворение.
Залигер положил трубку на рычаг и перестал крутить ручку. Видимо, не хотел, чтобы внизу в канцелярии раздался звонок. Нет, этот человек не просто бравый немец. И правую руку он все еще держит в кармане куртки. Конечно же, у него там револьвер, подумал Залигер, и эта мысль вдруг заставила его почувствовать нечто, едва не спровоцировавшее у него взрыв ярости, нечто, взбудоражившее его чувство чести, нечто, показавшееся ему до ужаса непонятным, до ужаса возмутительным, но и разумным в то же время. Этот человек, стоящий перед ним, немец, видимо пролетарий, в своем спокойствии воплощал другую силу. Значит, была другая сила в Германии, которая уже сейчас,— когда старую еще не снесли на погост,— осмелилась прорваться наружу, осмелилась вторгнуться в комнату командира батареи и там в спокойных и разумных словах попыталась толкнуть его на бесстыдно опасное решение.
— Вы предатель,— как-то неуверенно прошипел Залигер.
— Я не трус, господин капитан, и не предатель своего народа,— сурово отвечал тот.