Старость.

А я и не буду скрывать, боюсь своей предшествующей старости и дряхлости। Пугаюсь не самой старости, а болезней и немощи, что приходят в гости вместе с ней। Страшно неприятно себя чувствовать зависящим от кого-либо। Привык во всем полагаться только на
свои силы। А в старости без чьей-либо помощи уже вряд ли сможешь существовать। Очень, очень печально, но куда от этого укрыться? Все это каждому известно, и все это страшит
А с другой стороны немощь и болезни на то и предоставлены человеку в старости, чтобы он устал от жизни. И принял смерть свою, как избавление. Преставляться естественной смертью в расцвете сил и здоровья стало бы безусловно намного мучительнее.
Вот, какой огород насажал. Будто Сократ местного разлива.

С приветом от уставшего романтика. » Дневник ре

С приветом от уставшего романтика
Услышал когда-то где-то. "Бывают в жизни такие секунды, когда выходит так, что все решают лишь минуты. И длится это, как не странно часами". Ничего совсем не понял. Наверное, это и написано для того, чтобы никто ничего совсем не понял. Сам такой, хочется иногда сверстать чего-нибудь такое недоумное, чтобы все подумали, ах какой умница он. Такое отчубучил, что ни дьявола, ни хренотени не понятно. А мне до одного места, что я и сам то ничего не понимаю в том, что ранее сказал. Пусть голову свою потерзают, все рано ни черта не поймут. Вот и снова, чего я тут пацарапал здесь? Для кого бумагу марал? Зачем? И кому это будет вообще привлекательно?
Пустомеля. Это я, безусловно, про себя грешного.

Дневник обычного человека.

Дневник обычного человека।
Она была просто неземной ангел, ангел чистой красоты. Я вообще восхищался ей. Я был от нее без ума. Не встречалось мне до сего дня женщины прекраснее ее и внешними данными и внутренними качествами. Мы наслаждались друг другом, мы не могли насытиться друг другом. Мы были от счастья своего на облаках. Эти дни в нашей жизни, были небесным раем на нашей грешной земле. Казалось, что я не живу, а сплю, и вижу чудесный, очень долгий сон. Я все пугался, что я вот-вот проснусь, и все внезапно прекратится. Я страшно боялся всего этого. Но так оно все и случилось. Чего часто очень боишься, то тебя обязательно произойдет.
Мы лежали вечером в кровати, она уснула, я с нежностью поглаживал ее по голове. Неожиданно моя ладонь на что-то постороннее напоролась. Я легонько раздвинул ее прическу, и увидал там рога. Вот так!!!

Дневник психологического диверсанта.

Дневник психологического диверсанта।
Как дальше жить?
Е-мое, это ведь несчастье какое-то! Ну, вот и еще пара выходных словно на снаряде пролетела. Будто бы их и совсем не было. Куда время всегда в субботу с воскресеньем бежит, куда оно, хочется знать мне, стремится? И уже значительно больше половины июля пробежало. — А какие языки ты изучаешь, девочка ли она, это большой вопрос?—спросила она как можно веселее, думая про себя: «Уж не завидую ли я?»
Лариса не спеша достала из ящика сумочку, платок.Куда блин июль бежит, куда это он стремится-то? И второй месяц лета жаркого уже завершился. Куда лето красное мчится, куда это оно тропится? И снова приближается день очередного моего рождения. Постарею еще раз на целый год. Куда моя жизнь, гадина такая, полный список и наряд туда же, стремится? Куда это она стремится? И с каждым минувшим, улетевшим прочь годом, что печально, все короче и короче становятся дни, недели, месяцы, года. Как дальше жить?
Или только мне все так кажется. На самом же деле все течет, и все меняется по-прежнему, как и должно быть. Никто, безусловно, никуда не спешит, иностранный язык изучается, и, конечно же, никто никуда не спешит. Просто я уже отстаю серьезно от ритма всей жизни, поэтому-то мне ни на что времени и не хватает. И недостаток непрекращающийся его, этого времени, видится мне всей этой стремительностью.
Как дальше жить?

ge_4: Черепаший суп.

ge_4: Черепаший суп।
Дверь прикрыли прямо перед моим носом. Не пустили меня. Было, конечно же, очень неприятно. Было серьезно обидно. Что я плохого для них сделал? Пара слов, и извините, мы заняты. Не дает мне нормально жить до сего времени этот факт. Стал в мозгах переворачивать страницы моей памяти. Где же я прокололся? В чем моя провинность перед ними?
И осенило! На в воскресенье я спросил у них, когда же они отдадут мне долг в шестьсот долларов, взятых у меня на две недели, и после двух лет так не отданных мне. Не требовал, оставался хорошим. Спросил, стал неприятелем. Такие порядки в наши времена творятся в нашем непростом мире. Первые одалживают, вторые дают, и не спрашивай назад.

Квасная ерунда. - Мутация.

У Мачиня дрожь пробежала по телу, однако спасти семью Супе он уже не мог — все были уничтожены. Чудом спаслась еще в «Вецатах» свояченица Матвея Супе, Изабелла Коклача.
Она вспоминает:
— Я гостила у родителей в «Вецатах» Злекской волости, где надеялась среди родных дождаться окончания войны. На хуторе находились мой отец Виктор Коклач, мать Барбала Коклача, сестра Анна Супе, зять Матвей Супе, сестрины дети Лидия и Янис и жена двоюродного брата Паулина Сарве.Квасная ерунда, мутация.Не совсем мужская дружба.
Вечером восьмого декабря в «Вецаты» ворвались вооруженные эсэсовцы с черепами на фуражках. Эсэсовцы согнали нас в одну комнату. Потом они связали на спине руки Матвею Супе вес и его сыну Янису и увели их. Вскоре раздались выстрелы. Через несколько минут эсэсовцы вернулись и приказали нам выходить. Когда мысли мы дошли до ближайшей опушки, сзади засветились карманные фонарики, грянул выстрел, другой, третий... Шею обожгла боль, я упала на землю, но сознания не потеряла. Луч карманного фонарика блеснул мне. в глаза. Какой-то эсэсовец, приподняв мою откинутую руку, сказал: «Гут! Капут!» Когда шаги затихли вдали, я поднялась и побежала в лес. От волнения я ослабела, не могла убежать далеко и села. Рана сильно кровоточила. Я перевязала ее косынкой, потом опять в ночь услышала выстрелы и стоны. Боясь, как бы не стали меня искать, я поспешила дальше в лес и провела там целые сутки. Одета я была легко, в одном платье, но холода не чувствовала.

От скуки и печали! » Blog Archive » Медведь.

От скуки и печали! » Blog Archive » Медведь.
— Матвей, что с тобой? — всполошился Мачинь.
— Явился с того света, — отвечал Супе, придя в себя.
— Что случилось?
— У меня в доме остановился какой-то врач с санитарами, — рассказывал Супе. — Среди ночи вломились эсэсовцы. Не говоря ни слова, заломили мне и сыну руки за спину, связали и вытолкали из избы. Посвечивая фонариками, довели до опушки и начали палить нам в спину из пистолетов. Мы оба упали. Эсэсовцы решили, что с нами покончено, и ушли. Сын рядом хрипел, захлебывался кровью. Мне удалось из кармана брюк вытащить нож, разрезать веревки. Бросился к сыну, а он уже неживой. Оттащил я его чуток в сторону, а сам — в кусты. Сижу, слышу — опять несколько выстрелов и крики.